Меню

Интервью перед концертом в Томске: "Снайперы не воюют, а любят"

20 апреля 2003

корреспондент Елена Тайлашева


"Как она здорово выглядит!" - это первое, о чем я подумала, увидев вблизи главную "ночную снайпершу" Диану АРБЕНИНУ. Джинсы, стильная кофточка, "растрепанная" прическа, красивое лицо... А еще меня удивил ее голос: оказалось, в жизни он такой же, как и на сцене - глубокий, звучный, завораживающий. Диана его всю жизнь "тренировала": уже с трех лет она начала петь. А позже пришло увлечение авторской песней...
- Я очень любила бардов: воспитывалась на Окуджаве, Высоцком, Галиче. Это мои корни. Однако сложно сказать, как они на меня повлияли, - я просто впитала это с возрастом. Ведь трудно определить, что дает родина… К тому же первое выступление будущих "Ночных снайперов" - меня и Светы Сургановой - произошло на Всероссийском фестивале бардовской песни в 1993 году. Мы даже стали его лауреатами! 
- То есть "Ночные снайперы" выросли из бардовской песни?
- Ну, это будет неточно, поскольку бардовской песней как таковой я никогда не занималась: всегда играла и пела рок. Но против бардов ничего не имею! Другое дело, что сейчас это понятие выхолощено. Люди берут гитару, играют три аккорда, что-то поют, если вдруг умеют, и после этого считают себя способными участвовать, например, на Грушинском фестивале. У меня же высокая планка, и я считаю, что недостаточно лишь НАУЧИТЬСЯ: нужно состояться как личность, как автор и потом уже говорить о своей причастности к какому-то течению. 
- А вы сколько лет дорастали до планки? 
- А мы до сих пор растем - вот уже десятый год ("десяток" группе стукнет осенью). Я считаю, что останавливаться нельзя. Потому что если ты перестаешь развиваться и считаешь себя мэтром, то это абсолютный регресс, дальше ты не продвинешься. Но если ты постоянно чувствуешь себя первоклашкой, которая каждый раз выходит на сцену будто бы впервые, тогда у тебя все будет хорошо. 
- Ваше участие в театральных постановках и кинофильмах - это тоже попытка роста? 
- Конечно! Хотя участие в театральных проектах - это слишком громко сказано. Действительно, есть спектакль, который называется "Под шум волны". Играется он в России и в Англии, в постановке участвуют заслуженные артисты. А меня его создатели пригласили петь романсы. Так что в спектакле я не изображаю великую актрису - это было бы просто смешно. Что касается кино, то мы писали музыку к фильму "Кармен" - современной трактовке Проспера Мериме. Его снял Александр Хван. И захотел, чтобы в этом фильме был мой голос, причем нужно было выбрать песню, которая не вошла в альбом "Цунами". Я предложила Александру песню "Когда ты умрешь, я не стану валять дурака". Когда Александр ее услышал, он спросил меня: "Вы что, смотрели мой фильм?". Я говорю: "Нет". Просто моя песня по настроению так совпала с фильмом, как можно было только мечтать! 
- Кстати, про настроение. Почему в ваших песнях постоянно звучит тема "грустной любви"? Горький опыт? 
- Нет, мне в жизни очень везло: у меня ни разу не было безответной любви. Может, я просто влюблялась в тех людей, которые могли меня любить. Хотя были и другие случаи... Но здесь важно то, как ты относишься к боли: если ты ее боишься, она приводит к саморазрушению, но если идешь ей навстречу, понимая, что ее все равно не избежать, то рано или поздно она тебя отпускает и дает силы идти дальше... Если же говорить о грусти в моих песнях, то я считаю, что лучше писать грустно, а жить весело, и ни в коем случае наоборот. А что касается песен про любовь, то какие еще есть темы? Нет, можно, конечно, написать песню, например, о войне в Ираке, но не факт, что через некоторое количество лет я за нее не отвечу. У меня есть песня "Россия, 37-й", и этого достаточно. Мое отношение к тому, что у нас было в стране и что происходит сейчас, очевидно. 
- Получается, в музыке не должно быть политики? 
- В песнях женщины политики может быть процентов десять. Но все эти Клары Цеткин и Розы Люксембург меня, честно говоря, не впечатляют. Меня страшат такие женщины. Женщина и баррикады - кошмар! Женщина не должна быть там. Она должна любить, вот и все. 
- Ага, я помню вашу фразу в одном из интервью: "Мы перестали бояться быть беззащитными"... 
- Да, раньше мы были излишне бодрыми, шумными. Но после того как в альбом "Цунами" была включена песня "Звучи", наступил такой поворотный этап: я поняла, что не обязательно орать, если хочешь быть услышанным. Просто надо быть честным, добрым, щедрым. Ведь люди чувствуют, когда артисты искренни со сцены, а когда любуются собой. Те, которые вторые, они не живучие. По-хорошему, нужно себя полностью отдавать, постоянно быть голым в плане того, чтобы быть восприимчивым. А то бывает так: человек пишет песни, достигает каких-то вершин, благ и начинает зарабатывать на жизнь, а не творить. И песни перестают появляться... Я всегда старалась быть открытой в своих чувствах, всегда вкладывала в свои песни душу, жила ими. Я понимала и сейчас понимаю, что не могу не петь. 
- Но ведь должно быть в жизни что-то, кроме музыки! 
- А кто сказал, что я занимаюсь одной музыкой? Да, это действительно очень интересно и захватывающе - этакий экстремальный вид спорта. Но если жить только этим, свихнуться можно - как, впрочем, и от любой работы. Поэтому я постоянно что-то делаю, меня все время куда-то зовут, я соглашаюсь, и все проходит очень весело... Еще я очень люблю небо, меня туда все время тянет. Начинала я с тарзанки. Попрыгала с тарзанки, потом поняла, что это мне не очень интересно. И решила, что нужно прыгнуть с парашютом. Сделала. Потом я полетала на реактивном самолете. В промежутках у меня был просто маленький самолетик и вертолет. 
- Сама, что ли, водила? 
- Нет, конечно! Я летала с военным летчиком, который водил реактивный самолет. Мы с ним сидели вдвоем вот в этой вытянутой капсуле, и он выполнял все фигуры высшего пилотажа, включая "мертвые петли", "бочку". То же самое было с вертолетом. Там мальчик увлекся очень сильно, и нас стало швырять по небу так, что я подумала: "Господи, мы ж еще так мало альбомов выпустили!" Я верю, что небо меня не сдаст. Оно меня постоянно защищает, я это чувствую. И оно дает мне песни. Все они появляются там, наверху, а на земле ничего не рождается, кроме детей. 
- Я как-то слышала определение, что ваша музыка не просто фатальна, а фатальна до оптимистичности. 
- Классно сказано! Фатального пессимизма по определению быть не может. Когда люди говорят, что фатальность - это декаданс, регресс, упадок, они не правы! Для меня фатализм - абсолютно позитивное чувство, очень бодрое, светлое, жизнеутверждающее. Оно позволяет дерзко стоять на ногах, смотреть миру в лицо и понимать, что ты живешь один раз и жить нужно так, как будто в последний раз. Я не знаю, что будет дальше, но, умирая, хочу понимать, что сделала в этой жизни все, что могла. И в этом, кстати, нет никакого пафоса. Мне кажется, любой нормальный человек так думает. Просто я пытаюсь сформулировать это в своих песнях. 

Видео:

Фото:

География события:

Россия, Томск

Теги:

интервью