Меню

Журнал "Медведь": "Два отца Дианы Арбениной"

20 ноября 2005

дата указана приблизительно

корреспондент - Наталия Малахова

 

Так получилось, что её воспитывали двое мужчин. Два совершенно разных, диаметрально противоположных человека – и по складу души, и по профессии – они странным образом дополнили друг друга и дали ей всё, что только может дать отец своей любимой дочери… Об отце и отчиме рассказывает солистка группы «Ночные Снайперы» Диана Арбенина.

Мой отец, Сергей Иванович, родился в Белоруссии, закачивал истфак университета. Работал же он, как и моя мама, журналистом в одной из белорусских газет. Когда мне было 5 лет, родители вдруг решили уехать на Чукотку. Зачем? Они говорили – за романтикой. Я же думаю, скорее всего, причиной отъезда были деньги. В то время многие ехали на край света – на Север, на БАМ, - чтобы заработать.
Родители были всегда справедливы ко мне и, если наказывали, то по существу. Например, жестоко каралось всякое проявление жлобства и бессердечия. Помню, на Чукотке совершенно не было никаких фруктов. А то, что было, завозилось самолётом – «бортом». И вот если ты выпивал последнюю или предпоследнюю баночку соку «Эль Греко» и не делился со своим соседом по парте, то ты уже не человек, ты – жлоб. А по поводу бессердечия… Я чётко помню один день: я собиралась на чей-то день рождения. И в спешке, можно сказать – случайно, пнула нашего пса-дворнягу. На моих сборах тут же был поставлен крест. Я была поставлена в угол. Стояла там и плакала – мне было жутко стыдно. И жалко меня было только дворняге. Пёс подходил ко мне, заглядывал в мои мокрые глаза и сочувственно, ничего не понимая, вилял хвостом.
Но, пожалуй, самое яркое воспоминание о процессе воспитания – долгие ночные разговоры на кухне. Так называемые проработки за плохую учёбу. Меня, сонную, в ночной рубашке сажали на ящик с картошкой и спрашивали: «Кем ты хочешь быть? Замначальника почтового вагона? Так ты им будешь!» При этом родители никогда не проверяли мой дневник, и не ходили, когда их вызывали, в школу. Сейчас я понимаю – именно отец, а не школа, развил мой интеллект как таковой и дал мне образование. С ним у нас была дружба.
Мама встретила другого мужчину, когда я училась во втором классе. Она познакомилась с Александром Васильевичем на свадьбе друга, и их так сильно увлекло чувство, что они решили быть вместе. Сейчас я могу сказать, что они поступили естественно для двух людей, которые, встретившись, полюбили. Отцу, естественно, этот разрыв дался очень нелегко. Он переживал ужасно, когда мама со мной и её новым мужем переехала сначала в другой город на Чукотке, а потом в Магадан. Кстати, эти переезды очень сильно отразились на моём мировосприятии. До сих пор на гастролях, когда приходится ездить из города в город, я отовсюду уезжаю с лёгким сердцем и без сожаления.
Второй муж моей мамы из семьи военных. Родился в Германии, где его родители, фронтовики, оказались после войны. По профессии Александр Васильевич хирург. Я никогда не называла его отчимом. Просто, по-домашнему – тятей. Он безумно добрый, выдержанный, мягкий и мужественный человек. И если характеризовать кратко - он настоящий Мюнхгаузен. Я точно знаю – этот человек летал на Луну.
В плане воспитания мама была со мной суровей, чем тятя. Был один случай, когда я уже училась на втором курсе филфака в Магадане. Мы с однокурсниками у меня дома устроили вечеринку. И выпили почти весь родительский бар. Мама ругалась ужасно! А Александр Васильевич меня защищал! Даже, наверное, в каком-то смысле спасал: на следующий день взял и увёз меня из дома. А в 1993 году я собралась уезжать из Магадана в Питер. Мама была против категорически. Она хотела, чтобы я закончила филфак. И только тяте удалось уговорить её отпустить меня. Он подошёл ко мне и сказал: «Знаешь, я всю жизнь мечтал сесть на мотоцикл и доехать от Рязани до Владивостока. У меня не получилось. Я думаю, что ты должна это сделать. Только по-своему».
А ещё мне нравилось слушать и смотреть, как он играет на гитаре – вкусно, с размахом. В основном мне запомнились его гусарские песни. Однажды я попросила тятю научить играть меня. Он показал три аккорда, затем дал в руки гитару. И всё. Дальше я должна была всё делать сама. Для меня это был мощнейший стимул заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь. Когда я училась в музыкальной школе по классу фортепиано, мне больше нравилось импровизировать, нежели играть классическую программу. И я очень хорошо помню один момент. Я играю что-то, тут дверь комнаты открывается, заходит тятя и говорит: «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет». Жёстко, но справедливо. Потом, уже в юности, я стеснялась писать песни. Выключала свет в комнате, пряталась за книжный шкаф, который перегораживал комнату, и тихо-тихо что-то там подбирала на гитаре. После фразы про «пианиста» не хотелось быть обнаруженной Александром Васильевичем. Его хитрый прищур заставлял меня краснеть и бледнеть одновременно, как только он просил ему что-нибудь спеть.
Кстати, и мой отец, которого я всегда считала настоящим русским интеллигентом – и по складу мышления, и по характеру – тоже строго судил моё раннее творчество. Когда я первый раз привезла ему кассету с записями своих немногочисленных песен, он, послушав песни полторы, молча встал и ушёл на кухню читать газету. Я спрашиваю: «Папа, ну куда же ты ушёл?» А он мне отвечает: «Знаешь, есть Пастернак, а есть Ахматова. Если ты хочешь кем-то быть, нужно быть или Пастернаком, или Ахматовой. Ниже прыгать не стоит…»
В общем, то, что мне тогда дали эти два человека, спасает меня и сейчас. Что-то помнится чётко, а что-то на подсознательном уровне. Двое разных мужчин действительно оставили большой след во мне нынешней, во мне, как женщине, как в творческой личности. Своим воспитанием они научили меня быть упрямой и щедрой. Я считаю, что мне страшно повезло.

Видео:

Фото:

География события:

Теги:

интервью, медведь, семья