В «Крокус Сити Холл» с триумфом выступила знаменитая рок-группа «Ночные снайперы».
Переполненный зал восторженно встречал любимые хиты и новые песни. Страстная, искренняя Диана Арбенина пела, не жалея себя. Экспрессия нарастала. В кульминационный момент к лидеру группы присоединился «Снайперский хор» — поклонники, прошедшие специальный конкурс. Лучшего подарка зрителям придумать невозможно. Большой концерт был приурочен к двадцатилетию знаменитых «Ночных снайперов». Но Диана Арбенина опровергла неумолимые цифры. В интервью, данном накануне, рок-музыкант рассказала о творческих поисках, сомнениях и радостях.
— «Ночным Снайперам» 20 лет? Уверены? А я — нет. История странная, и многие могли бы опротестовать юбилей. Соло-гитарист нашей группы Иван Иволга, к примеру, четко отдает себе отчет, что с его вступления к «31-й весне» началась история и развитие «Снайперов». Михаил Козырев, уверена, поддержит Ивана, ибо до «31-й весны» он игнорировал наши песни, и первой достойной громкого эфира стала именно «31-я весна». (Сейчас Козырев работает на «Дожде», а В 2000-м выпустил в эфир «Нашего радио» эту песню, занявшую первое место в рейтинге — ред. ). И я, как ни странно, я к ним склонна присоединиться. Увы, свой звук и стиль «Снайперы» нашли отнюдь не сразу. Понадобилось 8 лет, чтобы дорасти до понимания музыки как таковой. Изначально у нас был доморощенный питерско-черти откуда подход, и отменить его и исправить не смог никто до появления саундпродюсер Евгена Ступки, записавший наш альбом «Цунами».
— Для юбилейного концерта набрали специальный Снайперский хор из Ваших поклонников. Это, в основном, молодые люди. Можете набросать беглый коллективный портрет Вашей публики?
— Возрастного ценза не было. Главное, чтоб глаза горели. Я плачу, когда их слушаю. Мне предельно очевидно, что я иду верно. Невероятные ребята.
— А на прошлое часто оглядываетесь?
— Прошлое меня интересует исключительно в контексте дат памятных дней — не забыть поздравить с днем рождения и смочь приехать на похороны. В остальном прошлое буквально — за плечами.
— Победами гордитесь?
— Победы? До сих пор жива. И дети мироточат в доме — есть зачем и куда возвращаться.
— О поражениях вспоминаете?
— Слишком часто жалела, кого-то оставляя. Надо было прощаться тотчас, почуяв гнилье. Меня ничто не изменило и ни одно предательство ничему не научило. Я по-прежнему идиот, наступающий на грабли.
— В Ваших ранних песнях чувствовался внутренний надлом, протест против размеренной, нормированной обыденности, стремление к свободе, оказывающейся недостижимой. Героиня поздних песен самодостаточна. Вы повзрослели? Или жизнь вокруг настолько нелогична, невыносима, жестока, что выжить можно только уйдя в себя?
— В моих ранних песнях 94-98 года торжествовала сплошь рефлексия. Притом, девичья. К 2006 я полностью абстрагировалась и вняла, наконец, уроку Жени Федорова из «Текиладжазз», который он мне преподал как-то в кинотеатре «Спартак» и о котором точно не помнит. Я выросла из себя. И большего не желаю. Я стала предельно близка тому, что переживаю, и стала смотреть в глаза аудитории. Однако я, безусловно, самодостаточна, и не дай бог меня с кем-то попыться замешать. Смесь получится гремучая. С 2009 года я живу во вне, а не внутрь, как было раньше.
— Каждое музыкальное направление — своего рода мировоззрение. Вы играете рок—н—ролл. В чем для Вас его философия?
— Не врать.
— Существуют ли для Вас авторитеты в искусстве, в жизни?
— Авторитетов нет. Люблю Ван Гога. Меня от него колышет. Люблю Рембо. Я от него смеюсь. Люблю Бродского. Я его пью. Люблю маму. Люблю группу Muse — они написали музыку для моих похорон. Люблю своего звукоинженера. Техника. Чем не прекрасна жизнь?
— Фотограф Саша Мановцева сделала интересную серию Ваших фотопортретов. Наверняка открыла в Вас то, что вы раньше о себе не знали. Что Вы думали о Диане Арбениной, глядевшей с фото Саши Мановцевой?
— Наконец—то — думала — могу поверить, что в меня можно влюбиться.
— Эти фотографии — часть Вашей новой книги «Спринтер». Конечно, глупо спрашивать, о чем она. Но все-таки, какова ее главная тема, главное настроение?
— Антипесенная нагота. Проза. Я на нее ставлю циркуль своего слова сейчас.
— Какую из своих песен Вы считаете наиболее парадоксальной?
— «Розы», пожалуй, самая неожиданная. Не мой градус отчаянья в ней, но тем смешнее.
— В одной из Ваших песен, в «Питерской», поется «Новый год приходит годом старым, ничего не может измениться». Это Ваше ощущение Питера? Вы чувствуете разницу между двумя столицами? Где вам лучше?
— Питер незыблем. От стагнации до гениальности в стабильности воспроизведения себя таким, как есть. Это мое ощущение его. Москва — другой город. Незачем сравнивать «мохито» и «б52». Разный, знаете ли, эффект. Я хочу жить в Питере. Это тоска. Мне надоело ее чувствовать.
— Общество способно влиять на перемены в стране? Или все зависит от власти? Что нужно делать для уменьшения все нарастающего зла?
— Про все нарастающее зло забавно слышать. Это не из «Гарри Поттера» случайно? Россией правит инерция. Когда люди станут сыты, возможно, что—то изменится. Пока общество «хавает все включено» и не врубается (извините, но именно такой глагол), что бесплатный сыр в мышеловке, мы будем обществом Оруэлла «1984».
— Как преодолеваете себя, когда становится страшно?
— Пою. Когда поешь — не страшно.
— Что Вас радует?
— Мои дети. Артем начал читать. Марта на подходе. И они верят в Деда Мороза. И я до сих пор верю. Наша семья потому нерушима.
Видео:
Фото:
География события:
Россия, МоскваТеги:
новая газета, интервью